Анатолий, а для своих и вовсе Толик, уже давно и с упоением предавался рюмке. В свои пятьдесят восемь для соседей и сомнительной компании алкашей он так и остался юным Толиком.
Да ему большего и не надо было - Толик и есть Толик. Ни начальственных кресел, ни звонких званий - к чему церемониться?
Невысокий, щуплый мужичок на первый взгляд запросто мог сойти за мальчишку-подростка. Правда, с годами алкоголь, сутулость и поношенная одежда безжалостно стерли это сходство.
А тут еще и хромота настигла. Спина и ноги ныли, ходить становилось все труднее. Толик чувствовал - эта хворь не к добру. Пару раз ему даже казалось, что ног вовсе нет.
С ледяным ужасом он представлял себя обездвиженным, никому ненужным. Один-одинешенек на всем белом свете - жена давно ушла в мир иной, детей не нажили, а о дальних родственниках он почти ничего не знал.
В тот душный летний вечер Толик, как обычно, отправился в соседний двор на "доминошные посиделки". В компании таких же простых мужиков, пропитанных дешевым алкоголем, вечера пролетали незаметно, оставляя за собой лишь легкую дымку эйфории. Даже весело было.
Под хриплый мат и звонкий стук костяшек домино о самодельный стол из старых досок "Чернилка" (так в их городке ласково называли дешевое плодово-ягодное вино) лилась особенно сладко. Но всё хорошее, как известно, имеет свойство заканчиваться.
Бодрящий напиток иссяк, пустые бутылки, поблескивая стеклянными боками в сумраке, валялись под лавкой. Усталые, но довольные игроки разошлись по своим убогим жилищам. Толик остался один. Надо отдать ему должное - как бы пьян он ни был, всегда помнил, что нужно вернуться домой и плюхнуться на свой старый, продавленный диван.
Он брел по знакомым улочкам, еле волоча ноги. В карманах звенела мелочь - жалкий итог сегодняшних "посиделок". В голове гудело, перед глазами плыли ржавые пятна закатного солнца.
Вдруг его пошатнуло, он рухнул на землю, словно подкошенный невидимой силой. Хриплый кашель сотрясал исхудавшее тело, а из глаз, словно из прорвавшихся небесных шлюзов, лились горькие слезы.
В этот момент ему вспомнилась давняя мечта - стать моряком. В юности он зачитывался пиратскими романами, грезил о дальних странах и соленых брызгах на лице.
Но судьба распорядилась иначе - ни моря, ни дальних стран он так и не увидел. Пропил свою жизнь в убогом городишке среди таких же неудачников.
Слезы высохли, оставив на щеках соленые дорожки. Толик с трудом поднялся, отряхнул пыль с грязной рубашки и побрел к дому.
Не дойдя до подъезда, он присел на лавочку на детской площадке, закурил. Впереди его ждала холодная ночь на продавленном диване, а потом новый день, такой же безрадостный, как и все предыдущие.
Из последних сил Толик поднялся со скамейки, на которой коротал одинокий вечер. Ноги, словно ватные, предательски подкашивались, отказываясь слушаться. Сделав шаг, он рухнул на землю, оцарапав ладони о шершавую поверхность.
Мир вокруг будто померк, затянувшись пеленой отчаяния. Толик ощутил, как ледяной страх сковывает его сердце. Неужели это случилось? Неужели ноги, которые всю жизнь носили его по дорогам судьбы, предали его в самый трудный момент?
Горькие слёзы скатились по исхудалым щекам, оставляя мокрые дорожки на потемневшей от грязи коже. Сознание отказывалось верить в происходящее.
- Люди! Помогите! - хриплый крик Толика разорвал тишину пустынного двора. Но его мольба растворилась в безмолвной ночи, не найдя отклика в равнодушных окнах соседних домов.
Сжав зубы от боли и унижения, Толик лег на живот, цепляясь за жалкую надежду. Руки, израненные и грязные, стали его единственной опорой. Он полз, оставляя за собой глубокие борозды на земле, орошая их горькими слезами.
Путь, который раньше казался ему коротким, теперь растянулся в бесконечность. С каждым метром силы покидали его тело, а отчаяние сжимало сердце ледяными тисками.
Где же они, те, кто мог бы протянуть ему руку помощи? Неужели в этом равнодушном мире не нашлось ни единой души, способной откликнуться на чужую беду?
Тьма, сгустившаяся над городом, словно поглотила Толика, оставляя его наедине с горькой судьбой и безжалостным равнодушием мира.
Тяжелое дыхание Толика хрипело в ночной тиши. Он не дотянул до заветного подъезда, рухнув у мусорного бака, одинокого исполина посреди двух дворов. С трудом перевернувшись, он сел, обтирая грязной ладонью пот со лба. Подняв голову, Толик уставился в темное небо, усеянное мерцающими звездами. Внезапно, хриплый стон сорвался с его губ: - Господи! Помоги же мне!
В ответ - лишь бездонная тишина, да едкий запах гниющей органики из бака. Опершись спиной о ржавый металл, Толик скатился в забытье, убаюканный алкоголем и измождением.
Его разбудил грубый окрик: - Подъем! Чего разлегся?
Толик распахнул глаза и от увиденного вздрогнул. Перед ним, словно призрак, маячила высокая фигура в белом одеянии. С трудом разлепив пересохшие губы, он просипел: - Кто ты? - Я? - удивилась фигура. - Да тот, кого ты звал!
Сердце Толика рухнуло в пятки. "Неужели всё? Неужели я умер?" Мысли путались, тишина давила. Толик обмяк, готовый сдаться тьме.
- Эй, ты чего? Поднимайся! - Фигура в белом не унималась.
Толик очнулся, сидя на лавке у подъезда. Рядом с ним, деловито позвякивая стеклянными флаконами, сидела всё та же фигура в белом.
- Ну что, полегчало? - спросил незнакомец. - Кто ты? - снова хрипло пробормотал Толик. - Да ты пьянь совсем! Не видишь что ли - скорая! Я фельдшер. До квартиры сам дойдешь? - устало отозвался мужчина в белом халате.
Толик шевельнул пальцами ног. Слава богу! Они двигались!
- Дойду! - Смотри, не пей! А то в следующий раз не поможем! - с этими словами мужчина в белом халате поднялся и направился к карете скорой помощи, маячившей между домами.
Толик остался один, наедине с ночной прохладой и спасительной ниточкой надежды, подаренной ему таинственным фельдшером из бескрайней тьмы.
Анатолий обмяк на скамейке, не в силах ни встать, ни двинуться. Домой идти не было ни сил, ни желания. Недавнее спасение из рук коварного алкоголя, вместо того, чтобы встряхнуть и взбодрить, напротив, повергло его в пучину отрезвляющей горечи.
Два дня он не покидал пределы своей квартиры, не прикасаясь к «чернильной» бутылке. Изредка выходил на балкон, затягиваясь горькой папиросой и задумчиво глядя на мусорный бак, словно ища в его ржавых недрах ответы на терзающие вопросы.
Анатолий дал себе зарок – больше ни капли. Не зря же ему дарована эта небесная милость!
Но на третий день на пороге его квартиры возник озадаченный отсутствием компаньона друг-доминошник.
Под дружеские уговоры Анатолий неохотно согласился выйти "проветриться". Заботливые собутыльники, сочувствуя его недавнему "приключению", вручили ему крепкую палку, вырезанную из ветки дерева, словно рыцарский посох, призванный даровать ему устойчивость и уберечь от новых падений.
Соседка, чей чуткий сон был потревожен в ту душную летнюю ночь, и которая, представившись прохожей, вызвала "скорую" незадачливому соседу, с грустью наблюдала за Анатолием, упрямо бредущим к своей роковой цели. По наивности она полагала, что пережитый шок станет для него спасительным толчком, окончательно избавив от пагубной зависимости.
Но Анатолий, словно не замечая ни её взгляда, ни тихой летней ночи, ни заботы друзей, упрямо шёл к бескрайней бездне, от куда пути обратно нет...